голосом:
— Шуточки в сторону, господа. Эта женщина владеет чрезвычайно важной и секретной информацией о наших противниках и предполагаемых противниках. Придёт время, и я поделюсь с вами этой информацией. Или нет, — последнее было адресовано Бергу, который всё ещё похабно улыбался.
Хмыкнув, я отпёр замок и вошёл внутрь.
Оливия Морган, одетая в чистую, белую рубаху и рабочие штаны, лежала в гамаке и держала в руках книгу «Начало Первоэлемента» — монографию одного известного философа. Я человек не самый злой, так что подумал о досуге своей личной пленницы. Но я и не самый добрый, так что для той, кто хотела уничтожить мою команду и похитить моего барана, книгу занял у Берга, а не, например, у Гарри Разноуса.
— Увлекательное чтиво, спасибо, — вместо приветствия сказала она, не вставая с гамака.
— Уже прочитала?
— Да. Что ты на меня так смотришь? Не веришь? Пересказать? Цивил, написавший этот трактат, весьма смышлёный в вопросе мироздания. Для цивила, разумеется.
Хмыкнув, я покачал головой. Может быть, нужно было всё же для неё взять «Приключение кораблика Томаса» у Гарри?
— Рад, что тебе есть чем заняться у нас в гостях, — спокойно проговорил я. — За несколько часов прочитать эту книгу.
— Ха! — фыркнула она. — Давно мечтала об отпуске. Почему бы не воспользоваться возможностью? Ну, легенда морей, капитан Лаграндж, чего пришёл? Я тут слышала про «личную пленницу» — кивком головы она указала на дверь. — Неужели нашему златоголовому красавцу не хватает женского тепла?
Я тяжело вздохнул. Передо мной что, Берг в юбке? Хотя нет, она в штанах. Стало быть, Берг с сиськами? Ой… воображение, иди спать, не пугай меня такими картинками.
— Как мне тебя называть? — резко спросил я. — Какое твоё настоящее имя?
Она нахмурилась и раздражённо дёрнула губой.
— Думаешь, у солнечного алти есть право задавать мне подобные вопросы? Право звать нас по именам вы потеряли давным-давно!
— С чего бы? — хмыкнул я. — Откуда такая ненависть у той, кто служит Джекману? Мрази, предавшей и уничтоживший её народ?
— Да что ты знаешь о моём народе!!! — вспылила она, вскочив-таки с гамака и швырнув Бергову книгу в стену. — Ты, проспавший всю жизнь идиот, который корчит из себя мерзавца Джонсона⁈ Открою Восьмое Море! Я самый крутой капитан! Тьфу на тебя!
Её плевок даже не долетел до меня. Я же скривился и покачал головой:
— Сама капитан, а плюёшь на корабле…
— Иди в морскую задницу!
— Бывал я в самых отдалённых и труднодоступных местах многих морей… — припомнил я.
— Ты… Ты… Ты меня бесишь! Я ненавижу тебя и презираю! Знаешь, какой тип самый худший из предателей⁈ — неожиданно спросила она и выжидательно уставилась на меня.
Я замер и честно ответил:
— Я вообще удивлён тому, что у предателей есть деление на типы. По мне, предатель — он и у морского чёрта на рогах предатель.
— Худшие предатели — отвернувшиеся! Те, кто проигнорировал беды своих товарищей! Те, кто не пришёл на помощь тогда, когда должен был! Солнечные алти не помогли нам! Хуже них только капитан Джонсон, который заставил нас поверить в счастливое будущее и сдох, не сдержав обещание!
— Эм… — удивлённо протянул я, застыв в оцепенении. Несколько секунд мне потребовалось, чтобы отойти от шока и осторожно спросить: — Тебе не кажется, что в твоих словах не очень много логики?
— Иди в задницу! — привела она контраргумент.
— По-твоему, солнечный алти, который вообще был младенцем, а затем беспробудно спал много лет во время всех этих печальных событий или же капитан Джонсон, умерший из-за предательства, куда более страшные враги, нежели Джекман Барбаросса? Который и устроил геноцид вашего племени?
— Отвали! — рявкнула она, но вроде бы уже не так уверено.
— И в итоге, ты помогаешь Бари с его грязными делишками, помогаешь ему и дальше портить мир… Развивать то зло, которое и уничтожило ваше племя. При этом обвиняешь капитана Джонсона, который приложил немало сил ради свободы алти и других людей?
— Он обещал нам помощь, защиту и дружбу, — выплюнула она каждое слово. — А в итоге его корабль забрал жизни наших близких! Он обманул нас! Он создал этот корабль! Он виноват во всём!
— Он был мёртв!
— Смерть — не повод нарушать клятву!
Я тяжело вздохнул в очередной раз.
— Да, я тоже слышал это пафосное высказывание, от которого за километр несёт желанием скинуть с себя ответственность на кого-то другого. Желательно того, кто не может тебе ответить.
— Да что ты вообще знаешь об ответственности! Ты бесполезное тело! А твоё племя не пришло на помощь своим братьям!
— Вот, — я указал на неё. — Ты ходишь по кругу. Но так и не ответила, как ты вообще можешь вилять хвостиком перед Бари после всего, что он сделал?
Её глаза недобро сверкнули.
— О… будь уверен, этот ублюдок ещё получит своё!
— А вот в этом я не сомневаюсь, — кивнул я.
Она замерла, забавно приоткрыв ротик. До неё начал доходить смысл моих слов.
— Ты хочешь… его смерти?
— Если упростить, то да.
— Хм… тогда отпусти меня! Мы… я тоже хочу его убить!
— Вы долго тянете, — мотнул я головой. — Если бы ты хотела его убить, он был бы мёртв. Ни за что не поверю, что у приближённого капитана… судя по слухам, умелого капитана, и уж точно умелого бойца, не было возможности прикончить эту тварь.
Оливия нахмурилась, буравя меня взглядом и о чём-то размышляя.
Несколько секунд она боролась сама с собой, а затем произнесла:
— Отпусти меня. Разыграем сцену с моим побегом, а затем я вернусь к Джекману. И убью его при первом же удобном случае. Обещаю.
Лунная алти внимательно уставилась на меня, ожидая ответа. Она переступила через себя, чтобы дать обещание.
Но при этом она ни словом не обмолвилась о других лунных алти. Она мне не доверяет, что логично.
А ещё понимает, что убийство Джекмана сейчас нарушит планы её выживших сородичей. Возможно, не критично нарушит, однако сейчас он им, определённо, нужнее живой, нежели мёртвый.
Хотя, полагаю, радость от смерти Бари покроет все минусы его скоропостижной кончины.
— Ну⁈ — не выдержала она моего молчания. — Не знаю, зачем лично тебе его смерть, может быть, ради твоих покровителей, но отпусти меня, и он умрёт! Решай!
— Нет, — сухо ответил я.
— Прости? — недобро переспросила она.
— Нет у меня покровителей. А Бари я планирую убить лично. Мне нужна не только его смерть, но и Лудестия.
— З-з-зачем тебе этот чудовищный корабль? — прошипела она.
Я скрипнул зубами, а затем раздражённо всплеснул руками:
— Что с вами, женщины, не так⁈ Как можно наговаривать на мою девочку, а⁈ Лудестия — самый прекрасный из кораблей! И равных ему нет!
Оливия медленно развернулась и, сделав шаг до стены, наклонилась и подняла «Начало Первоэлемента».
— Мой корабль был неплох… — проговорила она. — Модернизирован. Отличался от своих «одноклассников»… Превосходил их на голову. Но он точно ничего бы не смог противопоставить Лудестии. А ещё он проиграл в бою твоему корыту…
Я хмыкнул, оперевшись спиной на запертую дверь.
Девочка, похоже, начала соображать.
Оливия резко развернулась, меняясь на глазах. Грудь уменьшалась, фигура становилась угловатой, а сама она немного вытянулась. Сменился цвет её волос, став более светлым, немного медным; посветлела и кожа. Лицо помолодело, появились веснушки, которые сочетались с зеленоватыми глазами.
Передо мной стояла симпатичная и юная девушка-алти. На вид ей было лет шестнадцать-семнадцать.
Именно такой её я и помнил.
Она внимательно смотрела в мои глаза, ожидая реакции.
А я не стал её скрывать и, усмехнувшись, произнёс:
— Не слишком-то ты заморачивалась, придумывая имя для своего «цивильного» альтер-эго, Олимора.
Глава 27
Девушка-алти Олимора вновь начала меняться прямо на моих глазах. И через несколько секунд передо мной снова предстала недовольная Оливия Морган.
Она устало выдохнула, эта трансформация явно далась ей нелегко.
— Сложно использовать неосновной облик превращения, да? — я решил уточнить важный для себя момент.
— Сложно, — кивнула она, а затем самодовольно хмыкнула. — А для вас вообще невозможно держать больше одного наваждения.
— Что ты имеешь в виду?
— А ты ещё не понял, что если выбрал наваждение, то только его и можешь применять? Поднатужишься, создашь другое наваждение и всё — навсегда потеряешь первое. Такие вы слабаки, солнечные. У нас такой проблемы нет. Я могу параллельно использовать два наваждения. А затем поменять одно или оба. Но и к старому наваждению могу вернуться!
Она говорила
